Неточные совпадения
Живя с народом, сам,
Что думывал, что читывал,
Всё — даже и
учителя,
Отца Аполлинария,
Недавние слова:
«Издревле Русь спасалася
Народными порывами».
И с тем неуменьем, с тою нескладностью разговора, которые так знал Константин, он, опять оглядывая всех, стал рассказывать брату историю Крицкого: как его выгнали из университета зa то, что он завел общество вспоможения бедным студентам и воскресные школы, и как потом он поступил в
народную школу
учителем, и как его оттуда также выгнали, и как потом судили за что-то.
Да и какой это человек для семьи:
учитель заводской
народной школы?
Уезжая, дядя Сергей Николаич, который был отличный каллиграф, уговорил моего отца, особенно желавшего, чтоб я имел хороший почерк, взять мне
учителя из
народного училища.
И охота была Старосмыслову"периоды"сочинять! Добро бы философию преподавал, или занимал бы кафедру элоквенции, [красноречия] а то — на-тко! старший
учитель латинского языка! да что выдумал! Уж это самое последнее дело, если б и туда эта язва засела! Возлюбленнейшие чада
народного просвещения — и те сбрендили! Сидел бы себе да в Корнелие Непоте копался — так нет, подавай ему Тацита! А хочешь Тацита — хоти и Пинегу… предатель!
И наконец, кроме всего этого, когда ему один здешний
учитель, Препотенский, человек совершенно глупый, но вполне благонадежный, сказал, что все мы не можем отвечать: чем и как Россия управляется? то он с наглою циничностью отвечал: „Я, говорит, в этом случае питаю большое доверие к словам екатерининского Панина, который говорил, что Россия управляется милостью божиею и глупостью
народною“.
Мальчика пора учить; в Уфе никаких
учителей не было, кроме Матвея Васильича в
народном училище, да и тот ничего не смыслил; а теперь вы переехали на житье в деревню, где и Матвея Васильича не достанешь».
Академия Художеств существовала в России едва ли не одним именем; Екатерина даровала ей истинное бытие, законы и права, взяв ее под личное Свое покровительство, в совершенной независимости от всех других властей; основала при ней воспитательное училище, ободряла таланты юных художников; посылала их в отчизну Искусства, вникать в красоты его среди величественных остатков древности, там, где самый воздух вливает, кажется, в грудь чувство изящного, ибо оно есть чувство
народное; где Рафаэль, ученик древних, превзошел своих
учителей, и где Микель Анджело один сравнялся с ними во всех Искусствах.
После 1786 года не открывались, несмотря на указ,
народные училища, потому что негде было взять
учителей и средств для учебных пособий и содержания училищ.
Необходимо предположить, что
учители наши, прибывшие из Византии, старались о том, чтобы привить народу чуждые ему предания, и даже прибегали для этого к самим преданиям
народным, переделывая их на свой лад и примешивая к ним то, что считали нужным.
Ясно, что новые верования много бы выиграли от подобного образа действий, если бы книжные
учители древней Руси при своем благочестии владели еще уменьем постигнуть дух
народный и имели бы сколько-нибудь поэтического такта.
Для первоначального ученья мальчика приглашен был
учитель из
народного училища, и один раз даже посылали Сережу самого в училище.
Грекова. Только не я… Я его… уволю! Он не будет здесь
учителем! Он не имеет права быть
учителем! Завтра же поеду к директору
народных училищ…
— Да! И все-таки… Все-таки, — верю в русский народ! Верю! Вынес он самодержавие, — вынесет и большевизм! И будет прежний великий наш, великодушный народ,
учитель наш в добре и правде! В вечной
народной правде!..
Один
учитель древних языков, человек на вид суровый, положительный и желчный, но втайне фантазер и вольнодумец, жаловался мне, что всегда, когда он сидит на ученических extemporalia [Лат. extemporalia — упражнения, состоящие в переводе с русского на латинский и греческий языки; особенно практиковались в гимназиях в бытность Д. А. Толстого министром
народного просвещения (1866—1880) и до самой его смерти в 1889 г.
Федор Петрович, директор
народных училищ N-ской губернии, считающий себя человеком справедливым и великодушным, принимал однажды у себя в канцелярии
учителя Временского.
Чтобы не наскучить вам дальнейшими рассказами о моем детстве, не стану подробно описывать вам, как я начал свое учение у одного отставного
учителя народного училища, которого бабушка наняла для меня, как он по временам зашибался и между тем понятливо преподавал мне русский язык и арифметику, как он успел привить мне любовь к литературе. Восьми лет я уже с жаром декламировал тираду из Дмитрия Донского...
Он сам стал школьным
учителем, устроил классы для взрослых, читал им книги и брошюры, объяснял крестьянам их положение; кроме того, он издавал нелегальные
народные книги и брошюры и отдавал все, что мог, не отнимая у матери, на устройство таких же центров по другим деревням.